Умка. Часть 2

Вторая часть разговора с Анной "Умка" Герасимовой, который произошел во время последнего приезда команды "Умка и Броневик" в Краснодар.

Андрей Помидоров: Можешь назвать три любимых клуба?
Умка: К сожалению, они все уже не существуют.

А.П.: Почему закрываются?
У.: Не знаю. Вот "Форпост" был в Москве, наш самый любимый клуб. Его закрыли, как говорят, из-за распределения собственности. Просто перекупили этот подвал и выгнали их оттуда. Под предлогом, что у них несовершеннолетние курят сигареты. Чушь какая-то. Если про Москву говорить, то еще "Б-2" люблю. В Киеве есть хороший студенческий клуб "Барвы". С хорошей публикой, с хорошим звуком. В Одессе мне очень нравится "Контрабас". В Новосибирске есть очень хороший рок-клуб "Рок-сити". Был в Питере "Старый дом", но его тоже закрыли. Сейчас навскидку не скажешь, но есть всякие хорошие места. Мне вчера "Подвал" понравился, он немножко маловат, к сожалению. Был бы он хотя бы в два раза больше в ширину, чтобы он не был "трубой", было бы хорошо. Но вообще клуб – это не только размеры, это еще звук и люди. В этом смысле мне все понравилось.

А.П.: Было такое, что тебя приглашали на корпоративные вечеринки, серьезные люди, галстуки?
У.: Пару раз мы играли такие вещи, но это были не совсем серьезные люди, это были наши друзья, которые по долгу службы иногда ходят в галстуках. Через полчаса от этих галстуков оставалась яичница в всмятку, и это было очень приятно.

А.П.: Самые забавные мифы, которые ты про себя слышала?
У.: Разнообразные. Начиная с того, что какой-то чувак демонстрировал трубу в ванной, на которой я повесилась, и заканчивая тем, что у меня какой-то совместный проект со Шнуром. При том, что я не люблю Шнура. Разное бывает. Вот ты мне только что сказал, что я в Новороссийске в каком-то марше мира участвовала. Меня видели там, меня видели тут. Но это нормально, я не напрягаюсь. Наоборот хорошо, ведь где-то параллельно от меня живет какая-то мифическая Умка. И она делает какие-то вещи, которые я бы никогда не сделала. Рассказывали, что я была замужем за генералом, преподавала в Оксфорде. Людям же надо о чем-то поговорить. Самый идиотский миф, это то, что я с Борей живу для отвода глаз, а на самом деле встречаюсь с девкой.

А.П.: Вопросы, которые тебя раздражают?
У.: Почему тебя назвали Умкой? Почему группа называется "Броневичок"? Какую ты любишь музыку и почему не любишь русский рок?

А.П.: Относительно названия. Правда, что уже группа называется "Умка и Броневик", а не "Умка и Броневичок"?
У.: Правда.

А.П.: Какие есть группы, которые ты хотела бы показать людям, дать услышать?
У.: Вот ребята из Ростова меня интересуют – "Спелые Листья Клена". Лешу Полетова я знаю десять лет, и вдруг в прошлом году я выясняю, что у него есть проект. Очень хотелось бы их показать.

А.П.: А в чем помощь заключается?
У.: В том, что мы берем их с собой и ездим. Показываем их в разных городах. Приедем в Москву и там поможем записаться на дружественной студии какой-нибудь. Помощь без распальцовки, без вложений, без всего этого института раскрутки, который мне так ненавистен. Просто среди своих показать, что есть такая команда, которая мне интересна. И глядишь, потихонечку пойдет

А.П.: На каких студиях записываешься, какие больше всего нравятся?
У.: Я записываюсь чаще всего у нас в подвале, где мы репетируем. Туда привозятся компьютеры. Но это, к сожалении, не очень получается по качеству. Не та стоит аппаратура, которая хотелась бы. А другую мы пока не тянем. Иногда записываемся там, где сводимся. Есть такой Ян Сурвило, у него студия "MYM". Тоже самодельная студия, но Ян человек с хорошими ушами и головой. К тому же наш друг. Однажды мы у Тропилло записывались, тоже было приятно. Но вообще на чужих студиях мы редко записываемся. Обычно сами. Больше всего мне нравится на базе писаться. Никто тебя не подгоняет, не приходит другая команда, сам выбираешь время. Если бы еще стояла аппаратура, которая необходима для того, чтобы записать альбом, вообще был бы ништяк.

А.П.: Приглашают ли вас на фестивали?
У.: Приглашают, но редко. А мы и сами не очень рвемся. Потому, что фестивали - это всегда плохой звук, сборная солянка, непонятки с организацией, сутолока и необходимость выслушивать огромное количество беспонтовых команд, которые там выступают. К сожалению, часто приглашают на фестивали какого-нибудь женского рока или женского вокала. Слушать это вообще не выносимо, как правило.

А.П.: Очень часто приходится от женщин слышать, что поющие женщины это плохо.
У.: Это нормально, потому что женщины гетеросексуальные существа. Им должен нравиться мужской голос, а не женский.

А.П.: А если хорошо поет?
У.: Ну, мало ли, что хорошо поет.

А.П.: Но по логике тогда, нам не должны нравиться поющие мужчины.
У.: Дело в том, что вот в чем проблема. Поющие женщины чаще всего поют не голосом, а так называемым вокалом. И это раздражает очень человека, который поет голосом и который склоняется к естественности, в том числе в вокальном самовыражении. Женщины очень редко поют тем голосом, которым разговаривают. Такое ощущение, что они все время стоят на каблуках.

А.П.: То есть женщина петь должна так, как Мила Кикина.
У.: Мила вообще очень специальный человек. Она поет с 15 лет на сцене. У нее мама очень знаменитый в Москве преподаватель вокала. Мила уже разговаривает тем голосом, которым поет. У нее голос поставлен с пеленок.

А.П.: Ты помогаешь Миле Кикиной и группе "Калитку Прикрой" при том, что играешь совершенно другую музыку.
У.: Почему нет? Я не могу сказать, что ненавижу русскую музыку. Я не люблю этнику и все это направление. Но то, что они делают, мне близко, приятно. Это очень драйвово. Почему-то нравится.